Дискотека 80-ых

В шумном балагане был завсегдатаем
Педагог известный Вадик-пианист.
Пусть он гениален, звезды пусть хватает,
Но душою где-то не совсем он чист.

И все-таки я напишу эту статью. Давно у меня крутится идея сформулировать то, за что рискую собрать много тапок и прочего, брошенного в автора.

По этическим принципам Международной Ассоциации Психоаналитиков:

4. Принуждение. Профессиональная позиция психотерапевта, его авторитет или профессиональный статус, а также полученная во время сеанса конфиденциальная информация не должны быть использованы для принуждения пациентов или для получения прибыли психоаналитиком или третьей стороной.

5. Сексуальный контакт. Психоаналитик не имеет права ни запрашивать, ни иметь сексуального контакта с пациентом или кандидатом, когда последние находятся под наблюдением или лечением психоаналитика.

И в случае нарушения этих принципов человек надолго, а то и навсегда теряет право заниматься своей профессией.

Лес.
Поход.
Костер и задушевные разговоры на полночи.
Потом все разбредаются по палаткам.
Всего-то приобнять, всего-то поддержать влюбленность ребенка в себя - и порядка больше, и надо же "согреть человека"...
Да и приятно - быть звездой.
Когда от младших поклонение и восторг - ты такой взрослый и так много умеешь того, что им еще только предстоит освоить.

А они, те, кому не хватило материнской ласки или общения с отцом, так благодарны за внимание и "индивидуальный подход".
И за то, чтобы хоть так почувствовать себя особенными и нужными. Хоть так заполнить пустоту недополученного от родителей.

( Read more... )

как только начинается какая-то созидательная деятельность, травля идет на спад - например, команда "Дарт Крапивин", созданная на холиварке для стеба и глума, на Зимнюю битву идет уже как "Лайт Крапивин", с намерением креативить по Крапивину "вообще", как с глумом, так и без.


Когда в фидошке пошли волны крапивиносрачей я таки этой фамилией поинтересовался и с удвилением обнаружил что я эту маску знаю - как автора нуднейшей повести про "мальчега со шпагой", которой в конце 70-х был засран журнал "пыонер"
=====================
Это детские книжки - ну, точнее, подростковые - "книги взросления".
Плюс - весьма существенно - советские.
Т.е. тамошняя проблематика весьма существенно завязана на реалии позднесоветской эпохи -
от "проблем борьбы, когда борьбы нет"
до "внезапно нехороших взрослых".
Сейчас всё проще, легче и прямее (не факт, что приятнее, правда).
Во всяком случае то, что я видел - было таким.

Никто, наверное, не любит, когда литературные герои чересчур уж четко делятся на ангелов с крылышками и карикатурных злодеев, в которых нет вообще ничего человеческого. И я не люблю, но иной раз готова мириться. Особенно когда дело касается детской литературы - если все книги такого толка повыбрасывать, так и читать до совершеннолетия почти нечего будет. Пускай уж их.

Еще не люблю, когда сюжеты вроде бы и вымышленные, но недвусмысленно намекают на реальные события или просто уж очень "на злобу дня". Когда автор вроде бы художественной книги берется за перо с явной целью разъяснить всем, кто в этих реальных событиях прав, а кто виноват. Но и это иногда терпеть можно.

А вот чего я совершенно терпеть не могу, так это сочетания первого и второго. Когда с целью оправдать или осудить реальных людей автор рисует ангела с крылышками или черта с рогами и ставит их в обстоятельства похожие.

Вот, например, в восьмидесятые годы появляется мода ставить на дачах самодельные взрывные устройства - от воров. Кого-то эти устройства калечат или вовсе разносят в куски - то мальчишек, залезших на чужой забор, чтобы сорвать чужое яблоко, то алкаша, ищущего, чем бы поживиться в оставшемся без присмотра домике, то двухлетнюю девочку, бегавшую по улице и с разбегу налетевшую на чужую калитку... Дачников судят и сажают, журналисты спорят, правильно ли это: одни доказывают, что убийство ради защиты частной собственности - пережиток капитализма, а другие - что вор должен лежать в гробу. А писатель Борис Васильев ни с кем не спорит, а пишет себе книгу о том, как идеальный со всех сторон дедушка, герой войны и образец морали, убивает из ружья столь же образцового негодяя восемнадцати лет от роду, забравшегося к дедушке на участок, чтобы уничтожить дорогие его сердцу цветы. Никаких намеков на реальные истории нет. Автор просто выступил за все хорошее и против всего плохого. Но отвращает даже не только то, что убивать в таких случаях, оказывается, хорошо и правильно, а еще и явный посыл в пользу тех, у кого на самом деле не было и сотой доли тех оправданий, которые автор подарил своему герою. Притом за руку вроде как и не поймаешь – художественное произведение, герой вымышленный, ситуация вымышленная, да в реальности их в таком виде и представить-то себе совершенно невозможно.( Read more... )

В комментариях к этой записи почему-то мало кому захотелось обсуждать собственно Роулинг или там Крапивина, там как-то все больше про Алексина :)

Я о нем, похоже, объективно судить больше не могу - прочитала несколько его вещей относительно недавнего времени, когда он уже стал писать из рук вон плохо, а про и для детей - просто чудовищно (начиная примерно с "Доброго гения" и дальше, по-моему, без просветов), а после этого заглянула в старые, в детстве нравившиеся повести и рассказы и увидела - все, что меня в более современных его текстах пугало, в частности, однообразная и жутковато-странная речь персонажей, и детей и взрослых, с бесконечными пафосными восклицаниями, с повторениями эхом собственных слов, - там давно уже было. Не в таком количестве и не в таком карикатурном виде, но присутствовало. И теперь у меня не получается уже посмотреть на них прежним взглядом, из тех времен, когда у меня еще слабоват был иммунитет против нравоучительной литературы. Так что сейчас не очень понимаю даже, что мне там тогда нравилось. За исключением, пожалуй, "Очень страшной истории", и то только за счет юмора. Вот в продолжении уже ничего смешного нет, так его и читать невозможно совершенно.

Но было и то, что мне категорически не нравилось с самого начала, с первого прочтения. "Я ничего не сказал...", "Домашний совет", "Ночь перед свадьбой"... И прежде всего - "Безумная Евдокия".

( Read more... )

По поводу российского и американского фэнтази - взять подростковое фэнтази, то есть где главные герои подростки, а не которое для подростков.

Две книжки как пример - Сергей Садов "Наследник ордена" и Марк Лоуренс "Принц терний" (она английская, но в стиле амеркианских).
В первом романе, подросток всех нагибает потому что он неибаццо талантливый, благородный, умный, сильный и лучше всех фехтует.

Во втором романе, подросток всех нагибает, потому что он абсолютно беспринципный, аморальный, чудовищно жестокий маньяк-манипулятор.

Ну и получается, что второй роман выглядит гораздо более реалистичным и не как педофильские фантазии в стиле Крапивина с ебанутыми пионерами

ОК, теперь о Кашке. (См. предысторию.)

В фейсбучных комментах у Крылова я увидел следующую реплику:

"Елена Чудинова: Совершенно согласна. Как нам в детстве навязывали этого Крапивина в школе! Вспомнился эпизод из книжечки: деревенский мальчик хочет заработать, собирает землянику, чтоб продавать ее на перроне. Но тут же наталкивается на проезжающих взрослых дядь, которые его морально размазывают "Мы в твои годы, а ты - "питнадцать копеек"! Он осознает и с тех пор угощает проезжающих бесплатно. Вот и понимай как хочешь: то ли им жалко копеек на ребенка, то ли ребенок не имеет права хотеть солдатиков и пытаться - сам! - на них заработать..."

(Заметим, что она пересказывает тот эпизод с точки зрения себя в детстве, когда студенты-стройотрядовцы, сами недавние подростки, казались ей "взрослыми дядями".)

И тут я запнулся, потому что описание этого эпизода вызвало у меня какое-то смутное чувство узнавания. Я это читал! Я набил "питнадцать копеек" в поиск, и... Мой покойный дедушка любил древний анекдот про двух музыковедов, один из которых вляпался в какую-то непонятную субстанцию, и ударной финальной репликой там было следующее: "Я тоже думал, что Глинка. Оказалось, Гуно!" ...оказалось, что это "Кашка".

То есть, частично этот пост был про то, как взрослый Я с иронией смотрит на эмоции Я-ребёнка. Ну как если бы я зашёл в свои "чертоги разума", чтобы поискать, что там написано про эту книгу, а там на стене детским почерком выведено: "НЕНАВИЖУ КАШКУ ХУДШАЯ КНИГА В МИРЕ СДОХНИ КАШКА". И да, это смешно. Но с другой стороны, я прочитал приведённый отрывок и тут же вспомнил всё. Эмоции никуда не ушли, они тут.

Ещё раз. Было бы странно ожидать от меня в детстве глубин полит-экономического анализа.
Я ненавидел эту книгу, как целое -
за её безальтернативность (после этого я стал читать только то, что мне нравилось),
за её слащавый сюсюкающий тон,
за то, что она претендовала на то, чтобы представлять меня (как ребёнка мужского пола подходящего возраста),
и на то, чтобы считать меня своей целевой аудиторией.


Сейчас, нырнув в сеть, я постоянно встречаю фразу "эту книгу ("Кашку") нужно читать в соответствующем возрасте".
А я её читал в "соответствующем" возрасте, и я её ненавидел.
Это детская книга для мальчиков, которая пытается понравится взрослым сентиментальным женщинам.