Евгений Лесин

Люблю писателей, поэтов.
Ты их печатаешь, козлов.
Они в ответ хамят и гадят.
И срут отъявленным дерьмом.

Про них, паскуд головожопых,
Ты пишешь добрые слова.
Они в ответ сочатся ядом
И смрад зловонный издают.

Грозят судом за опечатку,
За то, что рожа их крива.
Хоть сами сделали ошибку
И рожа вправду их крива.

Стихи ублюдочны, а проза
Мерзотней тысячи блевот.
Люблю писателей, поэтов.
Злыдота, бяки, сволота,

Рабочий дыбр

Оригинал взят у humus в Рабочий дыбр

Вчера чудесно провел время в беседе с клиентом.
Звоню по списку. Попадаю на человека с ярко выраженным украинским говором. Рассказываю о нашей программе мобильной связи. Его все устраивает, единственная проблема в том, что в списке из 42 стран, куда можно бесплатно звонить нет Украины. Дохлый номер, пытаюсь уговорить по-другому.
- Может вам в Крым нужно звонить? Нашей компании из России прислали график подключения Украины к русским программам сотовой связи. Там сказано, что Крым переходит на российский код с 25 мая. Подключайтесь сейчас, и меньше чем через месяц вам будет халява.( дальше )

Олександр Пушкін. Вступ до поеми "Руслан і Людмила"

Край лукомор’я дуб зелений,
І золотий ланцюг на нім:
І день і ніч там кіт учений
На ланцюгу кружляє тім;

Іде праворуч — спів заводить,
Ліворуч — казку гомонить.
Дива там: лісовик там бродить,
Русалка на гіллі сидить;

На невідомих там доріжках
Сліди нечуваних страхіть;
Там хатка на курячих ніжках
Без вікон, без дверей стоїть;

( Read more... )

Кашка-Какашка

Оригинал взят у gest в Кашка-Какашка

“Это как в детстве было: во двор вышел, конфетку держишь, а тебе говорят: “Дай конфетку”. В потный кулачок зажал и спрашиваешь: “А ты мне что?” (Владимир Путин, саммит Россия-Европа, 2006 год).

О, раз уж речь зашла о Крапивине.

В комментах у Крылова (на фейсбуке) вспомнили эпизод про "питнадцать копеек", и тут на меня накатило...

Дело в том, что для меня Владислав Крапивин - это два разных автора.

Один из них писал подростковые книжки про сюрреалистические параллельные миры со сложной многоуровневой метафизикой, а потому играл роль своего рода Даниила Андреева для младшего и среднего школьного возраста. "Ты не представляешь, чем для нас был Крапивин", - как-то сказал mortulo, мечтательно закатив глаза. Ну, он всё-таки чуть старше меня, другое поколение. Так вот, с этим Крапивиным я едва знаком, но он явно заслуживает уважения.

И есть другой Владислав Крапивин, автор повести "Оруженосец Кашка", моей самой первой книги, то есть первой книги, которую я самостоятельно прочёл. Сколько же мне тогда было? Семь лет? Естественно, мне эту книгу подсунули родители. Так вот, это была худшая книга, которую я когда-либо читал. Осознаёте иронию? Первая - и самая худшая. Потому что всё остальное было лучше. Да, с тех пор я прочёл немало всякой дряни, но никакое другое произведение не вызывало у меня такой отчаянной ненависти. Я был простым советским ребёнком, и всё равно чувствовал, что передо мной тупая, омерзительная, сюсюкающая, слащавая шняга!

Слава богу, спустя какое-то время мне в руки попал свежеизданный томик Гарри Гаррисона с трилогией о Стальной Крысе, который вернул мне веру в человечество и спас меня для чтения.

Да, так вот, та самая сцена, которую вспоминали у Крылова в фейсбуке:

( Питнадцать копеек )

. Я просто скажу, что в детстве этот текст вызывал у меня физическое омерзение, и это чувство, оказывается, не ушло никуда.

Субъективное

Оригинал взят у gest в Субъективное

ОК, теперь о Кашке. (См. предысторию.)

В фейсбучных комментах у Крылова я увидел следующую реплику:

"Елена Чудинова: Совершенно согласна. Как нам в детстве навязывали этого Крапивина в школе! Вспомнился эпизод из книжечки: деревенский мальчик хочет заработать, собирает землянику, чтоб продавать ее на перроне. Но тут же наталкивается на проезжающих взрослых дядь, которые его морально размазывают "Мы в твои годы, а ты - "питнадцать копеек"! Он осознает и с тех пор угощает проезжающих бесплатно. Вот и понимай как хочешь: то ли им жалко копеек на ребенка, то ли ребенок не имеет права хотеть солдатиков и пытаться - сам! - на них заработать..."

(Заметим, что она пересказывает тот эпизод с точки зрения себя в детстве, когда студенты-стройотрядовцы, сами недавние подростки, казались ей "взрослыми дядями".)

И тут я запнулся, потому что описание этого эпизода вызвало у меня какое-то смутное чувство узнавания. Я это читал! Я набил "питнадцать копеек" в поиск, и... Мой покойный дедушка любил древний анекдот про двух музыковедов, один из которых вляпался в какую-то непонятную субстанцию, и ударной финальной репликой там было следующее: "Я тоже думал, что Глинка. Оказалось, Гуно!" ...оказалось, что это "Кашка".

То есть, частично этот пост был про то, как взрослый Я с иронией смотрит на эмоции Я-ребёнка. Ну как если бы я зашёл в свои "чертоги разума", чтобы поискать, что там написано про эту книгу, а там на стене детским почерком выведено: "НЕНАВИЖУ КАШКУ ХУДШАЯ КНИГА В МИРЕ СДОХНИ КАШКА". И да, это смешно. Но с другой стороны, я прочитал приведённый отрывок и тут же вспомнил всё. Эмоции никуда не ушли, они тут.

Ещё раз. Было бы странно ожидать от меня в детстве глубин полит-экономического анализа.
Я ненавидел эту книгу, как целое -
за её безальтернативность (после этого я стал читать только то, что мне нравилось),
за её слащавый сюсюкающий тон,
за то, что она претендовала на то, чтобы представлять меня (как ребёнка мужского пола подходящего возраста),
и на то, чтобы считать меня своей целевой аудиторией.


Сейчас, нырнув в сеть, я постоянно встречаю фразу "эту книгу ("Кашку") нужно читать в соответствующем возрасте".
А я её читал в "соответствующем" возрасте, и я её ненавидел.
Это детская книга для мальчиков, которая пытается понравится взрослым сентиментальным женщинам.

( Read more... )

Андрей Ашкеров

Детство в Советском Союзе не было более счастливым, чем детство в любом другом обществе. Однако советский миф о детстве был более впечатляющим, нежели детские мифы других стран, в том числе детский миф императорской России, который был по большей части переложением сентиментального рассказа, призванного утешать, а не вдохновлять. Новый детский миф не сулил чудесного — как любой дар свыше — избавления от всевозможных несчастий. Новый детский миф был мифом о том, что избавление от бедствий — результат усилий того, кто страдает.

Основой нового детского мифа явилась идеология Просвещения: свобода избавляет от бедствий, а потому фактически является синонимом счастья. Истоком этого мифа стала детская литература.

Изначально феномен новой литературы для детей возник как побочный продукт двух великих социализационных кампаний 1920-х годов — кампании по ликвидации безграмотности и кампании по адаптации беспризорников. Новая детская литература явилась едва ли не самым оригинальным порождением советской культуры, главным цехом сочинительского мастерства и журнального дела.

Прежде книги для детей — например, за авторством Лидии Чарской — были изводом сентиментализма и адаптацией его тем «для маленького читателя». Теперь детская литература превратилась в жанр, который соединял в себе лабораторное отношение к слову, характерное для авангарда (многие обэриуты не случайно стали детскими писателями), сборный конструктор сюжета, отличающий роман-эпопею XIX века, а также стихотворный комикс, ставший изобретением патриарха советской детской литературы Самуила Маршака.

Всё это вместе было ближе всего к «инженерии человеческих душ», лирические герои Детгиза и были такими душами.

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/569164#ixzz2zRgGBAqO