Дискотека 80-ых

Листая каналы, наткнулся на сто раз уже пересмотренные «Дворы нашего детства» Габриловича и, посмотрев немного, выключил.

Боже, какое живописное выдалось им детство!
Все эти дворы-колодцы с патефонами, лаптой, цыганочкой, кепками и брюками клёш.
Все эти рио-риты, подвиги разведчика, футбольные матчи на стадионе «Динамо» или «Трудовые резервы», когда непременно все разом куда-то, а кто не попал, тот завидовал. И мальчик-еврей скрипач в тюбетейке, и какой-нибудь запойный сосед-лудильщик.

Почему же моё детство лишено всей этой романтики, этой красивой дребедени?
Почему моё детство это именно моё детство, а не наше?
Отчего не склонен я (мы?) декорировать его рамочками и кружавчиками?
Почему, в конце концов, герань в банке из-под венгерского горошка «Глобус» – меньший артефакт, нежели бычок Беломора или уди-уди?

Чего не расписываем мы себя вязью, восторгаясь блатными ужимками, а режиссёры не находят в блёклых пластиковых игрушках семидесятых никакой прелести?

Умение себя придумать и подать, а потом самим в это поверить, – ценный навык.
Моё поколение, похоже, им не владеет.
Может, оно и к лучшему.

В этом октябре – юбилей: 50 лет назад началась брежневская эпоха, прозванная впоследствии Застоем.  Продолжалась она около двадцати лет (18 лет брежневского правления + три года Андропов и Черненко). А там пришёл Горбачёв – и советская власть покатилась под откос.

За четверть века, что прошло  с тех пор, тот брежневский Застой подёрнулся ностальгическим туманом (как в известном романсе «Утро туманное, утро седое») и теперь кажется и не застоем вовсе, а золотым веком стабильности, скромного достатка и патриархального уюта. Всё чаще появляются публикации, где авторы убеждают: это было лучшее время советской жизни, да что советской – всей истории нашего народа с начала времён.  Жили-де не богато, зато тихо, предсказуемо, гарантировано. А потом пришли злые люди и всё порушили по наущению американцев.  В воздухе нынче разлита ностальгия по всему советскому: даже в гламурном ГУМе, где цены – не подступись,  открыли кафе, стилизованное под советскую столовую, и оно не пустует; я и сама с удовольствием там однажды  поела. По данным Левада-Центра, 56% опрошенных считают Брежнева лучшим правителем России ХХ века.

Несколько лет назад мне привелось очутиться в местной ячейке одной из главнейших политических партий.  Мы беседовали непринуждённо о том, о сём. И вот один из тамошних деятелей высказал, как нечто, очевидное: нечего выдумывать, при Брежневе всё было нормально и правильно. Вот и надо так сделать. Человек этот был сравнительно молодой, личной сознательной памяти о тех временах он иметь не мог, но вот такое верование – имеет. Это некая коллективная политическая ностальгия.

Ничего специально русского в этой ностальгии нет. Мы – в тренде. В мировом.  В том смысле, что во всех странах люди со страхом смотрят в будущее и с тёплой печалью – в прошлое. Отсюда мода на стиль бабушкиной усадьбы в интерьере. Модная потёртость, прозванная «шебби-шик»: наивные цветочки, небрежно покрашенная мебель, где сквозь краску проглядывает структура дерева, слегка поеденного жучком.  Давно известно: архитектура, интерьеры, вообще дом -  лучше всего отражает интегральное самоощущение эпохи. Вот сегодня оно такое: хочу назад, в детство, к бабушке-старушке.

Или к дедушке – Брежневу.

Во-первых, как выяснилось, нет лучшего способа совершить глобальный марш-бросок «по волне моей памяти». Призраки прошлого всплывают из каких-то совсем уж невообразимых глубин, навсегда, казалось бы, погребённые под многотонной толщей воды. Весь прожитый мною пресловутый «застой» от сопливого детства до усатой юности. Ну да, всё это ностальгическое: «Господи, точно, 74-й, как раз дед помер, а я в школу пошёл, она тогда из всех окон звучала. А под эту мы с Ленкой за танцплощадкой целовались, а эта – уже армия, аэро­дром Ленино на Камчатке, мы тогда наутро ещё столовую откапывали после бурана. А эту дядя Коля, покойник, петь любил: «Три-и-и-и месяца ле-е-е-ето…».

Музыка – один из самых мощных маркёров времени, особенно тогда, когда ассортимент в глобальном «Музыкальном киоске» был, честно говоря, довольно бедным. В итоге популярные песни просачивались, пропитывали время, заполняя малейшие пустоты и делая ассоциации неразрывными. В общем, при желании «вспомнить всё» лучшего рецепта, наверное, не существует.