о Второй Империи
Oct. 26th, 2016 12:07 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
marss2У Алданова в одном из последних романов есть прелестный исторический анекдот. Наполеон Третий давал аудиенцию какой-то английской или американской даме, во время которой спросил из вежливости, долго ли она намерена оставаться во Франции.
На что дама ответила:"Нет, ваше Величество. А вы?"
Действительно, всего времени Второй Империи выпало меньше двадцати лет (двадцать два, если считать с консульством Наполеона), собственно фигура последнего императора очень долго либо обходилась смущенным молчанием, либо, с лёгкой руки Виктора Гюго, яростного его ненавистника, высмеивалась и презиралась,
однако очевидное отрицать сложно: весь тот шикарно-чувственный национальный шарман, который до сих пор ассоциируется в обывательском восприятии с Францией, был учрежден и профинансирован отнюдь не революцинерами, не республиканцами и тем более не коммунарами, но этим самым Наполеоном Маленьким, пародией на Наполеона Великого.
Стиль ампир, Винтерхальтер, бриллианты императрицы Евгении, графиня Кастильоне в образе дамы червей, актриса Рашель, опера Гарнье, Крымская война, Сольферино, банализация фотографии, первые научные раскопки Помпей, Суэцкий канал, "Фауст" Гуно, присоединение Ниццы и Савойи, введение в моду летних выездов на морские курорты, обозначение на карте обывательского сознания самих слов Довиль и Биарриц, османизация Парижа, строительство основных железнодорижных линий, Всемирные Выставки, импрессионисты, Мопассан, Флобер, Золя - это всё он, малый Наполеон.
Очищаемый в последнее время от патины чёрного гюгольенского пиара, как очищается от патины обывательщины сознание нового поколения французской молодёжи, не могущей более позволить себе жить мелкобуржуазно, как жили родители, а потому радующейся куда больше родителей для всех французов общим имперским красотам и глориям-викториям
.
Самый яркий символически-метафорический образ Второй Империи был, конечно, дан Золя в романе "Нана": пышная, белая, дебелая, всеми вожделенная, безмозглая, златовласая, органически распутная девка сначала засиживает-тратит-портит всех и всё, к чему прикасается,
а потом подыхает, в корчах, гния заживо от дурной болезни, аккурат в день входа пруссаков в Париж.
Характерно то, что именно этот - очевиднейший - образ устроители выставки предпочли не вспоминать, ограждая, несомненно, от унижений и злорадств национальные и интернациональные перцепции посетителей ("Нана" и в контексте прошлогодней выставки Орсе "Блеск и нищета куртизанок" упоминалась лишь очень вскользь, хотя казалось бы).
Берегут, берегут имидж и декорум, подавая в качестве литературной иллюстрации от Золя - остро-пряную, но не протухшую, самый чуток разве тронутую модным тлением "Добычу",
а от Мопассана - и вовсе succes-story "Милый друг", с удовольствием останавливаясь на этапах исключительно выгодно смотрящейся во временной перспективе социальной трансформации французского общества (развитии журнализма, санации Булонского леса, прокладке бульваров, учреждении газового уличного освещения,
а главное - появлении небывалого спектра театрализованных развлечения для всех совершенно общественных слоёв, с мгновенным массовым эффектом распространения вширь дендизма, при котором решительно все французы стали "более лучше одеваться", и нарциссизма, имевшего симпатичными последствиями детоцентризм и развитие всех видов портретизма). Разложение и гниль убирают в шкафы и заливают духами.
Поучиться бы!
Справедливости ради, историческая и экзотическая театрализация суаре и интерьеров, всяческие арабески и шунуазри были вполне в ходу и при прежнем режиме (детальные описания праздников в персидском-арабском-испанском стилях яляются самыми лакомыми кусочками мемуаров придворных пятнадцатого и шестнадцатого Людовиков).
Вторая Империя с её театральными и концертными залами, рассчитанными на тысячи зрителей, выросшими на бульварах универсальными магазинами с колониальными товарами, доступными значительному количеству горожан, железными дорогами и пароходами, приблизившими к парижанам Марсель на расстояние вытянутой руки,
а Египет превратившими из абстракции в реальность, с её первыми законами об обязательном образовании с обязательным же преподаванием истории и географии - сделала эти стилизации достоянием и интеллектуальной игрушкой масс, что на первый взгляд мечту о дальних странах и эпохах, конечно, заляпало и опошлило, но в некоторой временной перспективе дало эффект обогащающий и смыслы множащий.
История и география в живописи начали с дидактической утилитарности, с ознакомительной простоты со славным прошлым и необъятными имперскими просторами, но очень быстро запульсировали собственным интересом,
создав в веках академический, салонный Алжир, оперный Египет, декоративное, живописное в неприкрытости своих страстей Стедневековье - миры, очень мало общего имеющие с реальностью, но более прекрасные, более нам внятные, а оттого в нашем восприятии более реальные, чем настоящие.
========================
Англичанин Кларк, живущий, кажется, в основном во Франции, написал любопытную книгу про британского короля Эдуарда под названием Самый французский английски король (так в русском переводе, английское название <<Грязный Берти>>). Там много про 2-ю империю. Есть забавные анекдоты. Например, Гранье показывает императорской чете свой проект Большой Оперы. Евгения спрашивает, в каком же стиле он сделан (видимо, намекая на эклектику и отклонения от канонов). Архитектор (в то время совсем молодой) мгновенно отвечает : <<В стиле Наполеона Третьего >>. Император жестом выражает ему свое одобрение и улыбается.
https://www.facebook.com/galinaguzhvina/posts/941776102633153
На что дама ответила:"Нет, ваше Величество. А вы?"
Действительно, всего времени Второй Империи выпало меньше двадцати лет (двадцать два, если считать с консульством Наполеона), собственно фигура последнего императора очень долго либо обходилась смущенным молчанием, либо, с лёгкой руки Виктора Гюго, яростного его ненавистника, высмеивалась и презиралась,
однако очевидное отрицать сложно: весь тот шикарно-чувственный национальный шарман, который до сих пор ассоциируется в обывательском восприятии с Францией, был учрежден и профинансирован отнюдь не революцинерами, не республиканцами и тем более не коммунарами, но этим самым Наполеоном Маленьким, пародией на Наполеона Великого.
Стиль ампир, Винтерхальтер, бриллианты императрицы Евгении, графиня Кастильоне в образе дамы червей, актриса Рашель, опера Гарнье, Крымская война, Сольферино, банализация фотографии, первые научные раскопки Помпей, Суэцкий канал, "Фауст" Гуно, присоединение Ниццы и Савойи, введение в моду летних выездов на морские курорты, обозначение на карте обывательского сознания самих слов Довиль и Биарриц, османизация Парижа, строительство основных железнодорижных линий, Всемирные Выставки, импрессионисты, Мопассан, Флобер, Золя - это всё он, малый Наполеон.
Очищаемый в последнее время от патины чёрного гюгольенского пиара, как очищается от патины обывательщины сознание нового поколения французской молодёжи, не могущей более позволить себе жить мелкобуржуазно, как жили родители, а потому радующейся куда больше родителей для всех французов общим имперским красотам и глориям-викториям
.
Самый яркий символически-метафорический образ Второй Империи был, конечно, дан Золя в романе "Нана": пышная, белая, дебелая, всеми вожделенная, безмозглая, златовласая, органически распутная девка сначала засиживает-тратит-портит всех и всё, к чему прикасается,
а потом подыхает, в корчах, гния заживо от дурной болезни, аккурат в день входа пруссаков в Париж.
Характерно то, что именно этот - очевиднейший - образ устроители выставки предпочли не вспоминать, ограждая, несомненно, от унижений и злорадств национальные и интернациональные перцепции посетителей ("Нана" и в контексте прошлогодней выставки Орсе "Блеск и нищета куртизанок" упоминалась лишь очень вскользь, хотя казалось бы).
Берегут, берегут имидж и декорум, подавая в качестве литературной иллюстрации от Золя - остро-пряную, но не протухшую, самый чуток разве тронутую модным тлением "Добычу",
а от Мопассана - и вовсе succes-story "Милый друг", с удовольствием останавливаясь на этапах исключительно выгодно смотрящейся во временной перспективе социальной трансформации французского общества (развитии журнализма, санации Булонского леса, прокладке бульваров, учреждении газового уличного освещения,
а главное - появлении небывалого спектра театрализованных развлечения для всех совершенно общественных слоёв, с мгновенным массовым эффектом распространения вширь дендизма, при котором решительно все французы стали "более лучше одеваться", и нарциссизма, имевшего симпатичными последствиями детоцентризм и развитие всех видов портретизма). Разложение и гниль убирают в шкафы и заливают духами.
Поучиться бы!
Справедливости ради, историческая и экзотическая театрализация суаре и интерьеров, всяческие арабески и шунуазри были вполне в ходу и при прежнем режиме (детальные описания праздников в персидском-арабском-испанском стилях яляются самыми лакомыми кусочками мемуаров придворных пятнадцатого и шестнадцатого Людовиков).
Вторая Империя с её театральными и концертными залами, рассчитанными на тысячи зрителей, выросшими на бульварах универсальными магазинами с колониальными товарами, доступными значительному количеству горожан, железными дорогами и пароходами, приблизившими к парижанам Марсель на расстояние вытянутой руки,
а Египет превратившими из абстракции в реальность, с её первыми законами об обязательном образовании с обязательным же преподаванием истории и географии - сделала эти стилизации достоянием и интеллектуальной игрушкой масс, что на первый взгляд мечту о дальних странах и эпохах, конечно, заляпало и опошлило, но в некоторой временной перспективе дало эффект обогащающий и смыслы множащий.
История и география в живописи начали с дидактической утилитарности, с ознакомительной простоты со славным прошлым и необъятными имперскими просторами, но очень быстро запульсировали собственным интересом,
создав в веках академический, салонный Алжир, оперный Египет, декоративное, живописное в неприкрытости своих страстей Стедневековье - миры, очень мало общего имеющие с реальностью, но более прекрасные, более нам внятные, а оттого в нашем восприятии более реальные, чем настоящие.
========================
Англичанин Кларк, живущий, кажется, в основном во Франции, написал любопытную книгу про британского короля Эдуарда под названием Самый французский английски король (так в русском переводе, английское название <<Грязный Берти>>). Там много про 2-ю империю. Есть забавные анекдоты. Например, Гранье показывает императорской чете свой проект Большой Оперы. Евгения спрашивает, в каком же стиле он сделан (видимо, намекая на эклектику и отклонения от канонов). Архитектор (в то время совсем молодой) мгновенно отвечает : <<В стиле Наполеона Третьего >>. Император жестом выражает ему свое одобрение и улыбается.
https://www.facebook.com/galinaguzhvina/posts/941776102633153
