marss2 | Из фэйсбука Джона Шемякина

Ксения Ларина
36 мин. ·
Не могу ничего писать.
Народу было много. Очень много. невероятно много.
но я согласна обменять это море людей с видом на Кремль - на одного живого человека.
-------------------------------------------

Мой ты боже, согласна она. Обменять. Такие вот функционалы.

Доп.1. Ну, чтобы было понятно, я не оцениваю К. Ларину, я оцениваю даже не её слова, а строй мыслей.
Строй мыслей этот видится мне таким: акция равноценна чей-то жизни в голове у К. Лариной и её, надо полагать, единомышленников.
Политическая акция - это для людей, которые находят объяснения высказыванию Лариной, настолько ценна, что её можно поменять на воскрешение.
Ведь не тапочки они свои предлагают в обмен.
Понимают, что тапочки - это мало. А вот море людей с видом на Кремль - в самый раз.

Доп.2. Люди, обожженные борьбой, в выражениях в мой адрес отчего-то не стесняются. И это я могу пережить.
Люди либеральной провозглашености не стесняются выискивать национальности других людей и попрекать нерусскостью.
Это новый ход.
При этом половина тех, кто уличает тут Гузель, что она подозрительна, она не такая, она Гузель - подарочные для любого антисемита лица.
Это новый новый ход.

Доп.3. Для желающих публично отписаться, вычеркнуть, проститься я организую здесь передвижную урну.

. Почки на воскрешение было бы логичней менять, но слишком уж личностно. Поэтому колыхание масс "согласна обменять".

===================================

В каждой строке всё как надо. Пункт нумер три особенно впечатлил.

Настя Черникова

О сегодня:

1. Так много красивых и приятных людей вокруг — детей, стариков, активистов, журналистов, анархистов, там были все. Я хочу жить с ними в одной стране.

2. Я уже забыла, что триколор — символ моей страны. В последнее время российские флаги ассоциировались с руками т.н. патриотов и дикими лозунгами. Как-то получилось, что мои друзья предпочитали флаг Украины своему собственному, и это можно понять. Сегодня было очень много бело-сине-красных флагов, и они отражали Россию, которую я люблю.

3. Немцову повезло. Не факт, что к человеку Немцову пришли бы все эти десятки тысяч, но он стал символом свободы и борьбы. На моей памяти такого ещё не было.

4. В вагоне метро по дороге к дому из сумок двух пожилых женщин выглядывали палки флажков. Лица симпатичные, хотя уставшие и больные. Они совсем не похожи на круг моих знакомых, но тоже хотят перемен. Сегодня было хорошо видно, как много людей ждут изменений. Только вера в победу существует бок о бок с отчаянием

=========================================

Реакция многих людей на убийство Немцова в последний день начала выливаться в некую поэзию. В этой поэзии много и от комсомольских собраний, и от стихов Ахматовой.

Который раз слышу за последние сутки:

Не бывать тебе в живых,
Со снегу не встать.
Двадцать восемь штыковых,
Огнестрельных пять.

Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.

Это стихотворение прочитали мне раз пять разные люди. Вот, мол, кровушку как любит русская земля, на снегу...двадцать восемь штыковых...другу. Вот и Немцов так же, на снегу, а ты не сказал о нём что-то хорошее...Россия такая. За неё погиб, огнестрельных пять!

Стихотворение это Анна Андреевна по её собственным уверениям написала после казни Гумилёва. Гумилёва убили. И Анна Андреевна скорбит о поэте и человеке Гумилёве.

Анна Андреевна умела скорбеть, не всем это идёт, а Анна Андреевна скорбеть умела. В "Реквиеме", который мне тоже одно время читали каждую неделю актрисы филармоний с экрана ТВ, Анна Андреевна скорбит особенно сильно и в третьем лице.

Эта женщина больна,
Эта женщина одна,
Муж в могиле, сын в тюрьме,
Помолитесь обо мне.

Т.е. помолится надо не о сыне, не о муже, а помолится надо о неё, о той, которая скорбит. Она скорбит, мы молимся за неё, муж - могиле, сын -в тюрьме. Особый жанр. В "Рекиеме" же:

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.

На губах твоих холод иконки.
Смертный пот на челе... не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.

О жертве смертной протокольное "уводили тебя на рассвете" и душевное "на губах твоих холод иконки". Всё остальное - это образы неких плачущих детей, а дальше уже про скорбь - за тобой, как на выносе, шла, не забыть, выть, как стрелецкие женки.
В молодости Анна Андреевна "бежала, перил не касаясь", сжав руки под вуалью, а с годами поступь скорби утяжелилась. Помолитесь о ней.

А теперь про 28 штыковых и Гумилёва. И про кровушку, которую любит, любит русская земля пить. Этот образ прекрасен сам по себе. Россия - известная любительница кровушки. Если бы Анна Андреевна жила в Германии то написала бы наверное что-то вроде "эх, земля германская, как с тобою жить? любит, любит Дойчланд кровь чужую лить". Как-то так. Но Анна Андреевна жила в СССР, поэтому писала про ненасытную до крови русскую землю. То, что стихотворение было вынуто из сердца Анны Андреевны гибелью Гумилёва говорила и сама Анна Андреевна, и практически все её комментаторы.
Этим комментаторам Анна Андреевна рассказывала ещё, как она ездила к Горькому, заступаться за Гумилёва и "добилась успеха". Это Анна Андреевна, скорее всего, выдумала самостоятельно для комментаторов. Я ей не судья.

Гумилёва расстреляли не зимой, не на снегу. 28 штыковых и 5 огнестрельных - это месиво, это жуткая развороченная каша, это растерзание. Это страшно, это было, это было недавно. Но никакого отношения к трагедии Гумилёва не имеет.

Анне Андреевне господь подсказал, что стихотворение, которое она написала в поезде с красноармейцами, с которыми она курила папиросу "Сафо" (уточнила специально - папиросы "Сафо", не какие-то там, и с красноармейцами, которым она показывала, как зажигать папиросы от паровозных искр)., оно прекрасное.
Оно про террор.
Про ужас. Но что-то в стихотворении не хватает. Не хватает личного вовлечения поэта в трагедию.
Анна Андреевна решила добавить, как восхищались ей красноармейцы на поезде. И добавила. Но всё равно.
Мало личного участия.
И тут всплывает арест и расстрел Гумилёва, к которым Анна Андреевна, не общавшаяся с бывшим мужем, не прощавшая ему ничего, помнящая всё, начинает подвёртовать историю своей борьбы и скорби. Но кровушку любит, любит русская земля.
А не Анна Андреевна, сериально выдававшая картины своих мук.
Её уже не смущало, что не про Гумилёва стихи, что зря она, возможно, натягивает вдовий плат на стихотворение по иному трагическому случаю.
Неоформленное надо оформить.
Убитый должен иметь имя бывшего мужа и носить на себе отпечаток не только 28 штыковых ударов, но и скорби вдовы.
Расстрел Гумилёва надо использовать в литературных целях.
Обрамить гибелью как рамой несколько строк, написанных на паровозе с красноармейцами, которые ею восхищались, как она с папиросой "Сафо" едет и учит красноармейцев.

Теперь к подверстанному Гумилёву также примерно расчетливо прикручивают убитого Немцова.
Потому как любит, любит кровушку русская земля.
И позволяет всем желающим рассказать о личном горе, используя подручно лежащих убитых.
Люди, не знающие ровном счётом ничего, хотят сказать всё.

На белом снеге - волкам приманка
Пять офицеров, консервов банка.