Дмитрий Петровский

[marss2]

Раньше, когда мне очень хотелось пожалеть себя, а еще больше- родителей и их ровесников, я вспоминал начало девяностых годов. Время, когда большой суммой, суммой, которую надо было КОПИТЬ, были сто долларов.
Вспоминал- и хотелось этих прошлых, тогдашних нас всех обнять и пожалеть.
Сразу же наполнялась значением неловкость знакомых иностранцев, когда они узнавали про наши реалии, сознавали вдруг свое неприличное богатство, и начинали тушеваться.
Ларьки вспоминались, в которых было жуткое, похожее на бред мутанта барахло, и как этого барахла мучительно хотелось.
Ведь мы не понимали,- думал я, как убого, как униженно живем.
Сто долларов- большие деньги, и это казалось нормальным.

Так я думал до сегодняшнего вечера.
А сегодня, где-то в фейсбуке увидел словосочетание "поэт Иртеньев". И заговорила память.
И вспомнился крошечный телевизор Daewoo, купленный на те самые с трудом скопленные доллары, и старое "НТВ" в нем.
И как после новостей, что ли, на экране появлялся дядька с внешностью водопроводчика, и в уголке экрана вспыхивал титр "поэт-правдоруб Игорь Иртеньев".
Правдоруб постоянно казался похмельным.
Он мутно смотрел куда-то в сторону и вниз и читал стихи "на злобу дня"- про то, про что до того говорили в новостях.
Он явно считал себя остроумным, поэт-правдоруб Иртеньев.
Он явно считал, что он может писать стихи.
Но самое ужасное: МЫ СМЕЯЛИСЬ!
Или если не смеялись, то улыбались, а если и не улыбались- то просто внимательно слушали, как что-то разумное.
Это казалось нормальным, нормальным как сто долларов, которые нужно копить- что по федеральному каналу показывают похмельного водопроводчика, которому явно только вчера какой-то злонамеренный гражданин объяснил, как рифмовать палку и селедку, и несет густую, отвратительную пошлость- а мы смеемся.
Когда я вспомнил все это, мне стало нас жалко по-настоящему.
И одновременно- облегчение.
Этого больше не будет.
Что угодно, пусть лучше сто долларов, но этого- больше никогда.