Станислав Петухов - хоккеист московского "Динамо", олимпийский чемпион-1964.. часть 2

[marss2]

– В сборной против канадцев пускали в ход кулаки?

– Там мы драться не могли. Тарас говорил: "Будем толстовцами". Потом появилось выражение – "дать острастку". С этим тоже вопрос – канадцы здоровенные! Каждый обучен основам бокса!

– Ну и вы бы ввели.

– У нас другое хотели ввести. 15 июля, как обычно, выходим из отпуска, Чернышев объявляет: "Сегодня вместо гимнастики – в зал борьбы". Пригласил, оказывается, лучшего в СССР тренера по самбо. Тот берет слово: "Вы часто на льду падаете. Это надо делать правильно, чтоб избежать травм". Подозвал двух самбистов – те показывают.

– Как?

– Один проводит "мельницу" – а фокус в том, что, падая, нужно амортизировать рукой о ковер. Уваров, из волны первых чемпионов мира, усмехнулся: "На что ж нам опираться, если в двух руках клюшка? Куда ее откидывать?" Самбисты задумались. Что-то не сходится! Задумчивость прервал Чернышев: "Все, уделяем внимание общей координации. Прыжки, перевороты, кульбиты…"

– В товарищеском матче с ЦСКА вы чуть не отправили на тот свет Юрия Моисеева.

– Да не факт, что я виноват…

– Неужели?

– У борта боролся с Моисеевым. Заметил краем глаза, что в меня летит Мишаков, перехватив клюшку двумя руками. Этот прием назывался "шейный пластырь". Или "шлагбаум". Если вмяли в борт, костей не соберешь. Я пригнулся, упал, Мишаков сверху, рядом еще кто-то из армейцев свалился. А под нами Моисеев барахтается.

Кто наступил ему коньком на горло? Обвинили меня, потому что в куче-мале из "Динамо" оказался я один. Наверное, решили, что свои нанести травму не могли. Хотя – кто там присматривался?

Свисток. Поднялись, разъехались. Юра держится за шею, но мы даже не придали значения. На площадке-то – ни кровинки! Хлынуло из раны по дороге в медпункт. "Скорая" увезла в больницу. Жизнь висела на волоске. Но узнали об этом только после матча.

– Годы спустя как складывались отношения с Моисеевым?

– Нормально. Когда его в "Динамо" позвали тренером, столкнулись на катке. Юра первым делом рубашку расстегнул, показал жуткий шрам: "Ну, привет, крестничек…"

– Самое ваше серьезное общение с докторами приключилось в 60 лет?

– Белаковский помог. Заставлял всех в ветеранской команде обследоваться в диспансере ЦСКА. Рентген показал, что у меня на одном суставе хряща нет, стерся. Повез Олег Маркович в госпиталь Бурденко к приятелю, главному травматологу армии. Взяли бутылку коньяка.

Этот полковник увидел мою походку – все понял. Был бы я армеец, сделали бы бесплатно. Раз динамовец – 5 тысяч долларов в кассу.

– Где взяли?

– Взять мне было негде. Узнаю о постановлении Тягачева – олимпийские чемпионы могут делать операции за счет государства. Написали в правительство Москвы. Кострюков больницу посоветовал: "Я делал в Боткинской. Из окна палаты – динамовские трибуны, мачты. Тебе будет приятно…"

Общий наркоз мне нельзя. Всю операцию наблюдал на экране! Полтора часа мучились, не могли ноги отрубить!

– Ох.

– Кострюков навестить пришел, говорит: "Я ужаснулся. Внизу лежит кувалда, фреза, чем отпиливать…" Так и было, фрезой шуровали. Взглянул на экран – испытал шок, отвернулся. Спрашиваю: "Можно, романсы буду петь?"

– Пели?

– Мурлыкал.

– Какие романсы? "Отцвели уж давно"?

– Нет! (Напевает.) "Гаснет луч пурпурного заката, синевой окутались цветы…"

– Браво, Станислав Афанасьевич.

– Эту цыганщину я любил. Пою – а из меня струя крови бьет. Специальный пылесос ее засасывает. Отпиливают мне этот вертел, заливают особым цементом. Вертлужная впадина тоже искусственная, в ней сустав крутиться будет. Весь секрет в том, чем это покрыто. Нулевое трение!

– Могли бы такого человека за границей прооперировать. За счет общества "Динамо".

– Чтоб Витьку Якушева прооперировать в шведском Королевском госпитале, всем миром деньги собирали. Тогда солидную сумму в валюте внес Виктор Тихонов! Кто-то знает об этом? А первой у нас такую операцию сделали Шуре Чудиной.

– Это персонаж.

– Величайшая спортсменка! Многократная чемпионка по пятиборью. И метала, и в высоту прыгала. Капитан сборной СССР по волейболу. А еще – гермафродит.

– Мы-то думали, как к этой теме подойти деликатнее. Шура брилась?

– Да что вы! У нее нормальное женское лицо! Бюст проступал. Может, что-то подкладывала. По слухам, какой-то зачаточный мужской член. Недоразвитый. Поэтому, приезжая играть в волейбол на "Динамо", переодевалась первая. Выйдет в майке и спортивных трусиках, – заходят все остальные. В душе тоже мылась отдельно.

– Курила "Беломор".

– "Приму". Это во время войны "Беломором" дымила, работая на полуторке. Шофером служила при больнице в Варсонофьевском переулке. Трупы вывозила. Говорила, туда они попадали из лубянской тюрьмы. Ночью. Везла в район Домодедово, там полигон. Где и прикапывали.

Шура – человек, приятный во всех отношениях! Мы мотались по воинским частям, пионерлагерям с рассказами. Настолько задорно излагала! После засадит граненый стакан водки, и ни в одном глазу.

– Надо думать, в пионерлагерях не рассказывала о романе с конькобежкой Ингой Артамоновой. Из-за этого романа Артамонова погибла – муж узнал и зарезал.

– Мы были соседями в динамовском доме на Башиловке. Чудина – на седьмом этаже. Мама очень приличная, настоящая русская женщина. Куда-то уехала, и Шура привела Юльку, яркую блондинку. Стала жить с ней.

– Официантку?

– Администратор кинотеатра "Россия". Но до этого у Шуры действительно была связь с Ингой.

– Как они познакомились?

– Артамоновой в этом доме дали квартиру на двоих с конькобежцем Генкой Ворониным, чемпионом мира. Расписались. Внезапно Воронин узнает, что его жена с Чудиной! Схватил сувенирный китайский ножичек, типа ятагана, – и убил.

– Это непросто – убить сувенирным ножичком.

– Попал точно в сердце. Костяная ручка, с иероглифами. Изогнутый по форме, сувенирный. Несерьезный ножик!

После говорили, что можно было спасти, если б дождались врачей, не вынимали нож… В больнице отключили бы сердце, как-то зашили – оставив рубец словно после инфаркта. Генку посадили. Больше не встречал. Уехал в родную деревню.

– А Инга коренная москвичка.

– Мы с детства знакомы. Каток на Петровке был самым посещаемым местом, вся Москва валила! Часа два нужно было отстоять за билетами. Окна Артамоновой выходили прямо туда. Так и пристрастилась к конькам. Девушка яркая, нам нравилась… А как привлечь внимание?

– Как?

– Сбивали ее. Подкатимся – бац, по ноге. Она за нами бежит.

– Ухаживать пытались?

– Нет. Я же не буду ехать, ухаживать на Петровку – раз живу на Мещанке. Там своих девчат навалом.

– С Шурой Чудиной про Ингу говорили время спустя?

– Нет, это – табу. Даже Юлю никто с ней не обсуждал. Ну, живет – и живет. Всем было ясно, конечно.

– Она с этой Юлей жила как мужчина? Или как две женщины?

– Вот об этом не могу ничего сказать.

– Самое интересное.

– Это такое дело, что надо присутствовать… Мало ли! Для советского человека было дико. А сейчас никого не удивишь. Твердит же Элтон Джон, что геи спасут мир.

– В советском хоккее "голубые" были?

– Вообще темы не возникало. Ни одного не знаю.

http://maxpark.com/community/6535/content/4930817