эээ, княз, слющай да

[marss2]

Нет, все-таки читать прессу 92 года охуенно. "Известия" 8 апреля 1992 года

Интервью Булата Окуджавы

"Недавно меня спросили, как я отношусь к Ю. Бондареву. Я ответил: как аристократ к холопу".

Вот просто новая искренность какая-то

https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=961587313895108&id=100001315463682&fref=nf&pnref=story.unseen-section

БЕСЕДА ПОЭТОВ

БЕСЕДУЮТ Булат Окуджава и Константин Кедров


«ИЗВЕСТИЯ» № 84, 8 апреля 1992


ОКУДЖАВА. Недавно меня спросили, как я отношусь к Бондареву. Я ответил: «Как аристократ к холопу». Руководитель Союза писателей на Комсомольском проспекте никогда не скрывал своих симпатий к путчу. Мы же стремимся к демократии. Я не скажу, что мы демократы. Понадобится много лет, чтобы мы стали демократами, но мы к этому стремимся.
КЕДРОВ. А можно представить такое противостояние в творческом союзе какой-нибудь цивилизованной страны?
ОКУДЖАВА. Ни при каких обстоятельствах. Я даже не могу представить себе подобной формы конфликта у нас в 19-ом веке. Писатели спорили, ссорились, критиковали друг друга, но сжигать чучело оппонента, как это сделали с Евтушенко!…
КЕДРОВ. Я ведь этих людей хорошо знаю. Одни были моими коллегами в Литературном институте, другие просто мои бывшие студенты. Многие из них весьма неплохо обучены.
ОКУДЖАВА. Да, но заправляет всем толпа «возбужденных невежд». Это термин Максима Горького.
КЕДРОВ. У меня постоянное ощущение, что кто- то очень умело руководит всем этим безумием. Это ведь не писательский междусобойчик, а настоящая политическая борьба, где на карту поставлена наша свобода.
ОКУДЖАВА. Я сейчас вспомнил один эпизод. Вот мы воевали, и я встретился через много лет с одной американской приятельницей, она доктор наук, очень интересный человек. Мы гуляем по Москве, и она мне говорит: «Почему ты воевал?» Я говорю: «Как почему? Я боролся с фашизмом». Она так на меня посмотрела странно очень, но ничего не сказала. И теперь я понял. Она посмотрела на меня как на идиота. Потому что я тоже был фашист, только красный.
КЕДРОВ. Я с этой мыслью можно сказать в жизнь входил. Между КГБ и Гестапо разницы никакой. Если людей пытают и убивают во имя идеи, как бы она не называлась, это чистейшей воды фашизм. Кто Лорку расстрелял, тот и Мандельштама в советском Освенциме сгубил. Евгений Винокуров сказал мне недавно, что понял это, когда вернулся с фронта.
ОКУДЖАВА. Нет, я не понял. Я позже стал понимать.
КЕДРОВ. А как пытали Заболоцкого, что он признался в подземном рытье туннеля от Лондона до Бомбея. А про душу стал писать на лагерном языке: «Гони ее от дома к дому, тащи с этапа на этап». Это душу- то бессмертную таскать по этапам. Вот до чего всех нас довели.
ОКУДЖАВА. Я вспоминаю, как хоронили Заболоцкого. Это был конец 50-х годов. И тогда Слуцкий сказал: «Наша многострадальная литература потеряла еще одного поэта». Я помню, какой шок был среди собравшихся от слова «многострадальная». Это считалось тогда чудовищным. Как это, наша литература и вдруг «многострадальная». А сегодня попробуйте объяснить молодому человеку, что в этом слове есть что- то запретное. Не великая, не прекрасная, а многострадальная.


https://www.proza.ru/2011/12/03/207