Сила вещей - интерлюдия

[marss2]

Оригинал взят у alexander_pavl в Сила вещей - интерлюдия

Как я уже говорил, неправильно полагать, будто термин «шестидесятник» суть синоним «прогрессист», «западник» и так далее. Шестидесятники были разные. Не только Андрей Вознесенский и Василий Аксёнов, но и Солженицын, Валентин Распутин и прочие «наши современники» были самыми настояшими «шестидесятниками», пролезшими в советскую культуру в тот момент, когда слегка приоткрылась форточка.



Я больше скажу: некоторые шестидесятники, числившиеся «западниками», оказались в списке «прогрессистов» по чистому недоразумению. Например, Андрей Тарковский просто дружил с Андроном Кончаловским и следовал протекции своего знатного приятеля, убеждённого сторонника вестернизации Советского Союза. Но сам-то Андрей Арсеньевич ненавидел прогресс и вообще Запад так люто, как Вадиму Кожинову и не снилось. Все его фильмы, снятые после «Иванова детства», это лихорадочное до идиотизма обвинение рационалистической цивилизации в «забвении корней». По сути, место Андрея Тарковского – в кругу Виктора Лихоносова, Виля Липатова и Сергея Залыгина, однако инерция первого впечатления («Иваново детство» плюс маленькая, но яркая роль в «Заставе Ильича» Марлена Хуциева) постоянно выталкивала автора русофильских «Страстей по Андрею» в лагерь «прогрессистов-космополитов». Виктор Лихоносов в свой роман «Когда же мы встретимся» даже специально вставил памфлет против Андрея Тарковского, хотя – казалось бы - что им делить?



Шестидесятники не укладывались в прокрустов ложе антиномии «прогрессисты – ретрограды», ибо их объединяло понимание, которого не было ни у прошлых поколений советскиъ культуртрегеров, ни у последующих. Они знали, что мир непрерывно меняется. Из этого знания они делали разные выводы.

«Прогрессисты-западники» полагали, что мир меняется от худшего к лучшему, и потому у Советского Союза есть возможность стать ещё лучше, измениться «в прекрасную сторону», или, как выражался Хрущов, догнать и перегнать Запад, стать мировым лидером. Это воззрение, помимо прочего, предполагало восприятие сталинского периода как эпоху которая "хуже" хрущовской, и тут "западники" были соглдасны с дорогим Никитой Сергеевичем. «Почвенники» же, «патриоты», были уверены, что Золотой Век лежит в далёком прошлом, и течение истории только разрушает прекрасный идиллический мир гармонии и всеобщей любви. К Сталину они, в большинстве своём, тоже относились плохо, но для них Сталин был символом "индустриализации", то есть, того ужасного прогресса, который уничтожает уютный мирок тётки Матрёны, навязывая несчатной старушке такие ужасы западной цивилизации, как атеизм, чистка зубов и тёплый сортир в морозную зимнюю пору.



В результате сложилась парадоксальная ситуация. Ретроградов, призывавших к остановке истории и возвращению к первобытному образу жизни, воспринимали как борцов с Советской Властью, а прогрессистов, пытавшихся спровоцировать что-то вроде «бархатной революции», считали советскими конформистами - ведь их речевые тактики строились на том, что «сегодня лучше чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня» и «вперёд к победе коммунизма». Ультраконсервативные Солженицын, Белов и Чивилихин, люди с вполне фашистскими взглядами, казались ясноглазыми радетелями о благе народном, зато Вас. Аксёнов и Стругацкие представали, вроде бы, опорой режима.



Забавны казусы плавного перетекания из одного лагеря в другой. О Тарковском я уже сказал, но можно вспомнить и Вал.Распутина, начинавшего с точной и жёсткой городской прозы (прямой предшественник Маканина), но вскоре соскользнувшего в более комфортный лагерь почвенников. Или, скажем, супруга Элема Климова (последовательного западника, связанного родственными связями с Политбюро ЦК КПСС), Лариса Шепитько, эволюционировавшая от «Зноя», по повести Чингиза Айтматова «Верблюжий глаз», к экранизации «Прощания с Матёрой» Валентина Распутина.