про национализм

[marss2]

(с) Саша Корбин

За последние два столетия самой омерзительной была идея "национального" и "национальных" государств. Угробила она больше народу, чем средневековая чума или страшный и ужасный "кровавый Сталин", причем не в обиду ему будет сказано, убогие "национальные" идеи продолжают гробить людей. Любая Российская Империя лучше "независимой" Грузии, Армении, Украины, Таджикистана и т.д. Австро-Венгрия лучше, чем "независимая" Венгрия, Чехия и т.д. Югославия лучше, чем те недоразумения, которые возникли на ее обломках (понятное дело при наличии Австро-Венгрии никогда бы не было Югославии, но здесь важен сам принцип). Национальные культуры шаблонны, они создавались, казалось бы под воздействием индивидуализма романтиков, но в век промышленной революции не могли избежать стандартизации, единой перфокарты, по которой в итоге все они появились на свет. В национальных культурах всегда выстраивалась похожая иерархия - "национальный поэт", среднего уровня паршивости, национальная история, окруженная враждебным, но по сути, вакуумным пространством.

Какой бы ни была Российская Империя, но в ней у русских подобные "национальные" потуги чаще всего превращались в очевидный для всех фарс, вроде знаменитых "мокроступов", для тех кто не знает так один адмирал в начале позапрошлого века хотел обозначить галоши на всеимперском уровне.

Главное, конечно, что было в ту эпоху - это столица - Петербург. Сколько народу в нем умерло от чахотки, как тот студент у Салтыкова-Щедрина, сколько утопилось в Неве бедных "барышень", как на одной знаменитой "критической картине" тех лет? Много, как и везде. Но, может быть, это и замечали, потому что у Петербурга было свое собственное лицо, данный Петром индивидуализм, которым этот город наделял всех, кто, оторвавшись от родного дома, оказывался в нем? Как у любой другой имперской столицы - Вены, Лондона или на худой конец Парижа у Петербурга мимикой лица было смешение тысячи судеб, культур и укладов. Подполье, холодные во всех смыслах казенные квартиры мелких и высокопоставленных чиновников и "уютный" дом семьи Бенуа существовали друг подле друга. Различные общины - немецкая, латышская, извозчики чухонцы, Великие Князья, московские купцы, студенты, проститутки - все существовали в одном пространстве и задыхались одним воздухом. Этот воздух совсем не русский или европейский, он близок лишь равным. Петербург был ближе к Парижу, чем к Москве. Он был другим, но он был равным. Потому, когда Селин приехал уже в Ленинград в 30-х, он с привычной для него иронией смертника писал о покосившихся витринах магазинов, что они отдают парижским шиком 1900-х....

Петербург расколотый город. Это заметил еще Белый. Столица расколота судьбами людей, проспектами, каналами, дворцами и финской плоскостью, которая как мне всегда казалось, потому и увлекала всех, в том числе царей, отправиться чуть дальше на запад к берегам земель Великим Князьями которых русские цари тогда были.